я счастья искал в служении Богу
в стократных молитвах, в слепой тишине
и веру терял, каждый день, понемногу
себя утопивши в дрянном шардоне

в спиртовом тумане не видно надежды
в дыму сигарет разгорается страх
я голый стою, хоть и в новой одежде
наверное, так ощущается крах

крушение мечт, извращение правды
протяжная боль, от того, что не стал
как в детстве хотели все - космонавтом
и вместо Венеры, в борделях пропал

я сбросить хотел, все что грузом ложится
на плечи, на душу, на сердце силком
но все, что я знал о себе, не годится
когда твоя жизнь вниз летит кувырком

мне б не разложиться, не стать вурдалаком
чтоб свежую кровь выпивает за миг
чтоб темень в груди стала лишь полумраком
и дикий зов жажды слегка поутих

тогда будет время на самокопанье
надежда взойдет на счастливый конец
в каком бы кино посмотреть все заранее
наставь меня, Боже, любимый Отец

давай мы пройдем сквозь завесу мучений
я руку возьму твою крепко, поверь
ты дал мне талантов столько, столько умений
так вот и любовь же теперь мне доверь

я буду дарить ее всем, кого вижу
нести за собой, не скрываясь в пути
я словом «люблю» заменю «ненавижу»
позволь лишь себя наконец обрести

ты вновь мне послал испытание в жизни
я снова пройду его, не подведу
взамен я прошу лишь о ней, бескорыстно
такой, как она, я уже не найду

Я привык вечно жить в тишине,
Полагаясь на маску снаружи.
Оттого непривычно вдвойне,
Что мой образ настолько разрушен.

Я не знал, что способен вот так —
На границе, без шума, без слова —
Разрывать свою душу по швам,
Не имея ни права, ни крова.

Я не стал подбирать себе роль,
Не носил ни венца, ни печали —
Просто падал, теряя контроль,
Но и в этом не ждал пониманья.

Она стала в душе тишиной,
Что растёт между сердцем и верой.
Мир казался застывшей весной,
Воздух был обжигающе белым.

Без огня, без притянутых снов,
Без попыток казаться уместным,
В каждом вздохе чужих городов
Что-то в ней продолжало быть честным.

Чистотой разделяя пространство,
Добротой воздвигая мосты,
И в своём златотканом убранстве
Оставалась за гранью мечты.

Страшно быть за пределами тьмы,
Растворяясь от блика надежды,
Как вода, не касаясь черты,
Где твой образ был высечен прежде.

Я не знал, что любовь — не вблизи,
А в умении тихо остаться.
Даже если по горло в грязи —
Я не в силах уже отказаться

Ты — моя неизбежность,
Ты — мой добрый и ласковый свет,
Моё небо и нежная вечность,
И в пустыне — прохладный рассвет.

Ты — молитва, не знавшая слов,
Ты — мой страх, что однажды исчезнет.
Ты — не выбор. Не зов. Не любовь.
Ты — внутри. Ты — в дыхании. В сердце.

Ты — в прохладе немых вечеров,
В тишине, что ложится на плечи,
Ты — мой внутренний храм без икон,
Где я верю без просьбы о встрече.

Ты — как свет, что не гаснет во тьме,
Не мигает, не просит ответа.
Ты — как дождь на весенней земле,
Как дыхание раннего лета.

Ты — на кончике каждого дня,
Где закат растворяется в боли,
Где весь мир замирает, храня
Твоё имя в безмолвной неволе.

Ты — как свет в коридорах пустых,
Что звучит, словно тихая флейта.
Ты — мой путь среди будней земных,
Моё утро. Мой воздух. Мой ветер.

я, прожжённый и старый моряк,
наигравшийся в прятки с судьбой,
а улыбка твоя — как маяк,
что сулит мне причал и покой.

что ж, веду свою шхуну туда,
где горит торжество твоих глаз,
и, возможно — кто знает — тогда
я смогу оседлать в этот раз

неприступную Назаре
и пройти сквозь предательский шторм,
не оставив весь свой экипаж
на заре — под твоим маяком.

эта бухта — последний набег,
я с Тортуги — к тебе прямиком.
на носу корабля, как ацтек,
я стою, опалённый лучом.

этот свет не тревожит глаза,
только греет и манит к себе.
всё, пора опускать паруса,
в глубь нырнуть и добраться к тебе.

а комета пылает в небе
и жжётся холодным огнём.
хочу умереть там, где не был,
из мёртвых восстать — там, где дом.

совсем ни о чём не зная,
слепой и глухой глупец…
когда я тебя повстречаю,
в глазах моих будет — свинец.

почувствуй меня — я рассыплюсь
в остатки несказанных фраз.
и вновь, оглушительно хрипло,
забуду про боль и про нас.

скажи: что ты видишь в свете?
как выгорел город вдали?
как в пепле играют дети?
как солнце танцует в пыли?

я вычеркнул старые лица,
а новых уже не найти.
и сердце, как чёрная птица,
кричит в ожидании тьмы.

я знаю: ты там, в зазеркалье,
где звёзды горят, как ответ.
твоё незнакомое имя
искрит меж осколков планет.

мне важно не знать и не помнить,
мне важно, что мы — это сны.
мне нужно увидеть ладони —
спасательный круг средь зимы.

но что, если это — лишь тени,
а мы — это только слова?
я выберу жить, как растение,
что чахнет в саду без тебя.

а в талой воде отраженье
всё так же похоже на сны.
и мир — это только движенье
меж светом и тенью луны.

не знаю, где берег, где дно,
где кончится вечный прибой.
иду, потому что дано
быть только и только с тобой

быть — значит тонуть и гореть,
быть - верить и жечь без следа,
запомнить и всё ж не иметь
тебя, и себя — никогда.

я буду хранить твой портрет
в иллюминаторе лет.
мне б — голос, не памяти след,
мне б — сердце, не силуэт.

мне б — тёплую тень на плече,
не призрак в слепых небесах.
я крикнул, но крик, как ручей
бесследно усохнет в песках.

ты была то зарёй, то мгновеньем,
то забытой строкой на скале.
я ловил тебя — светом, движеньем,
и терял — как волну на весле.

но, может, ты всё же узнаешь
тот тихий, утраченный зов —
который, громкость теряя
вечно несёт любовь.

Как мало в словах отраженья
того, что хотелось сказать
как много душевных сражений
тебе предстоит проиграть

на свежеокрашенном кровью
штандарте истерзанных строк
начертан с большой любовью
последний Иисуса урок

о том, что послушно придется
последовать воле Отца
и эхом в тебе отзовется
любовь тяжелее свинца

ты будешь не знать, что делать
не будешь ты знать, за что
от чувства ты будешь бегать
и в сердце совьешь гнездо

в него твой Господь поселит
птенцов, что ты так искал
Надежда, Любовь, и Вера
и спрячется твой оскал

так жизнь полюбил Виниций
не веря своим глазам
как Лигия, будто птица
учила его слезам

слезам от любви, от счастья
и от осознания слов
что даже во время ненастья
согреют твой хладный кров

она пообещана Богом
и в жизни, и после неё
ведь ты не поверил Пророкам
так верь же в свое бытиё

ты ждал, но боялся свободы
ты в каждой искал любовь
теперь же встречай восходы
лишь с той, что багрянит кровь

она о тебе узнает
сейчас, через год или век
с улыбкой к себе поманит
оставшись с тобой навек

ты точно не трибун-патриций
она же не дочь царя
ты даже не славный рыцарь
но все же, внутри горя

ты сжег бы любое царство
и лег бы под сотни мечей
ведь в мире нет больше богатства
чем свет ее карих очей

Она привела тебя к Богу
неправда ль, смешной маршрут?
и через его глаза
увидел ты к ней дорогу
quo vadis?
к тебе
saluté.